Мариуш Вильк. Путем дикого гуся. М.: Издательство Ивана Лимбаха, 2013. Перевод с польского Ирины Адельгейм
Виктория Горбенко, телеграм-канал КнигиВикия
Мариуш Вильк называет себя русским писателем, пишущим по-польски. Когда-то он был пресс-секретарем Леха Валенсы, подвергался политическим преследованиям, потом работал корреспондентом в России, освещал грузино-абхазский конфликт, а затем более двадцати лет прожил на русском Севере и посвятил ему несколько томов дневниковых записей. Вильк странствует много лет — как физически перемещаясь в пространстве, так и по страницам книг. В центральной части книги «Путем дикого гуся» он совмещает одно с другим: Вильк пускается в поездку по канадскому Лабрадору, используя маршрут своего кумира и духовного брата писателя Кеннета Уайта.
Фигура Уайта неспроста занимает ключевое место в тексте. Именно он ввел в широкое употребление термин «геопоэтика», суть которого можно объяснить как творческое взаимодействие человека с географическими объектами. Основой постулат геопоэтики — единение человека с природой. Именно этим занимается Вильк в своих текстах. Более того — это смысл всей своей жизни. Во время написания «Путем дикого гуся» писатель обитал в вымершей деревеньке Конда Бережная в Заонежье. Две части книги, обрамляющие путешествие по следам Уайта, сложены из дневниковых записей, фиксирующих непримечательные бытовые события и гораздо более примечательные авторские рассуждения о них.
Важно еще сказать, что Вильк не считает себя путешественником. Он предпочитает называться странником. Смысл путешествия — в конечной цели, смысл странствия — в самом пути, у которого не существует заранее определенного маршрута, который ведет тебя сам. Путешественник смотрит на мир снаружи, странник видит его изнутри. Тропа Вилька ведет его из пустоты в пустоту, где в оторванности от четких координат он черпает свою ментальную энергию, находит нечто, позволяющее ему чувствовать себя на этой прекрасной земле аборигеном, а не полоумным туристом.
Кому читать: тем, для кого конечная цель не имеет значения.
Кому не читать: любителям четкой структуры и смысла.
Оценка: 6/10
Вера Котенко, телеграм-канал Книгиня про книги
Поляк Мариуш Вильк наверняка мог бы быть одним из героев романа нобелевской лауреатки Ольги Токарчук — он человек движения и пути. Если верить интернету, долгое время Вильк жил на Соловках, а потом купил дом близ Онежского озера, где проживает и сейчас. Что он там делает? Пытается разгадать загадочную русскую душу и понять эти суровые земли. В своих «Северных дневниках» Вильк педантично фиксирует всё, что попадает в поле его зрения. Истории о Кольском полуострове и саамах, жизнь в селе Ловозеро, Заонежье. Север не отпустил Вилька, Вильк не отпустил Север. Красивая история любви, всем бы такую.
Эссе Вилька, растянувшееся на столько книг (пока их вышло, собственно, четыре) — история и Севера, и его собственная. Вильк — писатель, который хватает за лисий верткий хвост любой относительно удачный сюжет. В первой части книги он рассказывает о Петрозаводске — его географии, легендах и укладе, во второй — путешествует по Канаде, а в третьей — пишет в дневник, сидя в своем доме в маленькой вымершей деревушке Конда Бережная.
Жизнь севера одинакова везде: она тяжела. Вильк чинит крышу, долго пишет о беседах с приехавшей в гости французской журналисткой, борется с природой. Вокруг пьют, потому что а как еще иначе. А в Канаде, в общем-то, тоже невесело, да к тому же кошмары снятся («Ночью мне приснился Путин. Российский премьер в моем сне улыбался, точно Чеширский кот»). Там тоже тяжело: пространство бесконечной тишины и одиночества, вглядываешься в бездну — и находишь там себя или кого-то еще. Вильк пишет про «занюханные городишки», где не за что зацепиться словом. В какой-то момент кажется, что заметкам Вилька конца не будет — с одной стороны, есть риск привыкнуть к его неторопливой прозе («чтобы читатель успел увидеть то, что я наблюдаю, шагая»), а с другой — очевидная мысль о том, что дневниковые заметки в той же степени отражение карманного зеркальца, упоминаемое самим Вильком в начале первой части. Ставим это зеркальце между нами: один увидит окно и дом, а второй — дверь и книжную полку. Стоит, наверное, предположить: в зеркальце Вилька отражается сам Вильк, а всё остальное отражается уже в нем – и озера, и пустоты, и безжизненные края.
Раз уж именно эта книга из цикла попала в иностранный список «Ясной Поляны», стоит поговорить о ее недостатках. Редактура местами огорчает. Нет четкой стратегии, как называть жителей Петрозаводска — то «петрозаводчане», то «петрозаводцы». Онежский бульвар в книге, вероятно, означает Онежскую набережную, а возникшая у Вилька улица Пушкина, конечно, Пушкинская, улица Маркса — проспект Карла Маркса (при этом в книге есть оба варианта наименования, то есть улицы легким движением руки превращаются в проспекты — чего вот только в Петрозаводске не бывает). Из забавного: в одном предложении Вильк пишет, что «эти улицы параллельны друг другу», а чуть позже — «в этом месте» эти же две улицы расходятся. Видимо, в чудесном Петрозаводске действительно возможно всё.
Читать, пожалуй, всё же стоит, но, говоря откровенно, лучше съездить в те края самому — пройти путем Мариуша Вилька.
Оценка: 6/10
Владимир Панкратов, телеграм-канал «Стоунер»
Мариуш Вильк, видимо, предвосхищая немой вопрос в глазах читателей (особенно тех, кто еще не имел дело с его книгами), в самом начале говорит, что самый близкий ему образ жизни — странствие, которое не идет ни в какое сравнение с похожим, но совершенно иным явлением — путешествием. Этим вступлением он предваряет свою книгу травелог-эссеистики, где в каждой поездке как бы нет цели — то есть конечного пункта, — автор просто пускается в интересный ему путь. Когда-то он заразился «интеллектуальным номадизмом» шотландского поэта Кеннета Уайта и до сих пор не может отойти.
В этой книжке рассказывается о двух «странствиях»: по Петрозаводску (Вильк сейчас живет в Карелии) и по Канаде, а точнее, по тем местам, где когда-то странствовал тот самый поэт Уайт. Записки о Петрозаводске, признаться, гораздо интереснее, и совсем не потому, что нам это ментально ближе. Рассказывая об истории региона — о знаменитой сухопутной «Осударевой дороге», по которой Петр I как будто протащил судна из Белого моря к Онежскому озеру; об эволюции городских библиотек; о зарождении здесь металлургической промышленности, — Вильк всякий раз спотыкается о груду мифов и даже мистификаций. Иногда это легенды, иногда недоказанный исторический факт, а иногда и откровенный подлог. Петрозаводск получается таким Городом Зеро, где предания становятся частью научных открытий, церковь Александра Невского превращается в музей атеизма, а эхо петровских подвигов заглушается ветром, который «гонит мусор». «Канадская» часть на этом фоне явно проигрывает — может быть, как раз потому, что в России у автора было больше времени осмотреться, «проветрить голову» и прочувствовать атмосферу, а в Канаде протяженный маршрут не давал возможности останавливаться надолго. В итоге в этом марш-броске меньше впечатлений от самого места, чем разных культурных ассоциаций, которое оно вызывает.
Однако и с Петрозаводском есть проблема. Такое ощущение, что внутри у Вилька журналист душит писателя и не дает тому нормально высказаться. «Превратить материальную поверхность текста в иллюзорное пространство города» так и не получается. Для этого нужна не только подборка фактов и верное их изложение, но и в какой-то степени «инфицированность» самим местом, когда оно меняет твое сознание как воды Соляриса. Лев Данилкин в книге о вожде пролетариата тратит по пять страниц на личные впечатления от мест, где Ленин век назад успел лишь побывать проездом, и умудряется почуять наэлектризованность воздуха даже в пустом скверике. Да, в этом есть уход в концептуализацию и полный отказ от отстраненного взгляда, но именно он и передает лучше всего магию того или иного места. Вильке же похож на репортера, который дошел до самого края мира и поговорил с председателями масонской ложи, но так и не понял, у кого имел аудиенцию. Что ж, жителям Петрозаводска книгу точно можно посоветовать, а вот любителям Кеннета Уайта вряд ли, да и последователям идеи о жизни как странствии — тоже: неубедительно.
Оценка: 6/10
Евгения Лисицына, телеграм-канал greenlampbooks
Иногда во время прогулок по малознакомым районам интернета натыкаешься на самобытные сообщества, которые живут по собственным законам, восхищаются непонятными тебе вещами и даже обладают особенной системой ценностей. Как правило, это горячо увлеченные чем-то люди, у которых без специального словаря или пары лет зависания в теме и слова в речи не поймешь. Травелоги в литературе — точно такое же самопровозглашенное гетто с непривычной для любителя классической художки или нон-фикшна манерой письма. Мариуш Вильк именует себя не путешественником, а странником, поэтому в жанр травелогов заходит через заднюю калитку, но все равно этих традиций придерживается.
Некоторые люди определенно родились не там, где им следовало бы. Некоторым удается за время странствий найти себе более комфортную площадку, сменить прописку и стать ближе к счастью не на пару шагов, а на много километров. В России идея сесть на трактор и отправиться в закат актуальна как никогда, слово «счастье» тоже при этом как-то задействовано, хотя вряд ли причины именно культурно-географические. Поляк Мариуш Вильк смог найти очарование в снежных российских городках, влюбиться в Соловки и в конце концов осесть в крошечной деревне рядом с Петрозаводском. Место, скажем честно, не самое приветливое и простое для выживания, но вот так ему захотелось. Особенно важно, что это не молодежная придурь, не отчаянный кризис среднего возраста, а взвешенное и продуманное решение, с которым согласна жена писателя. Не каждая будет готова рожать и растить ребенка в месте, где нет водопровода, крышу с избушки может унести ледяным ветром в любой момент, а добираться до ближайшей больницы так же трудно, как идти с проклятым кольцом на вершину вулкана.
Чтение такого признания в любви к нашим родным краям невероятно отрезвляет. Вот что надо давать для воспитания патриотического чувства и любви к природе вместо однообразного Бианки. У нас действительно есть чем любоваться, наслаждаться — и есть что стоит пытаться сохранить. При этом как раз никакого агитационного смысла Вильк в свои записки не закладывает, просто искренне делится впечатлениями. Очень важно, что написано все это по-польски, подчеркивает неангажированность взгляда. Ишь, польчишка, душа нерусская, не грудью Достоевского и Паустовского выкормлена, а как может-то!
Еще одна часть книги рассказывает нам про Канаду, в которой очарование заснеженных пространств перекликается все с тем же родным русским пейзажем. Невозможно выбрать место, где ты родился, но возможно его полюбить. Желаю прочитать Вилька всем, кто хочет сменить красный паспорт с двуглавым орлом на любой другой без разбора, но при этом не удосужился ни разу выглянуть в окно, вдохнуть полной грудью и заменить стандартизированную мечту о далеких сахарных берегах на взвешенное решение, идущее от самого сердца.
Оценка: 6/10
Общая оценка: 6/10
* * *
Здесь можно почитать про другие книги из длинного списка премии «Ясная Поляна» в номинации «Иностранная литература»:
Пол Остер «4 3 2 1» — 8,75/10
Джонатан Коу «Срединная Англия» — 8,5/10
Дэн Симмонс «Террор» — 8,25/10
Ричард Руссо «Эмпайр Фоллз» — 8,25/10
Ойген Руге «Дни убывающего света» — 8,2/10
Вьет Тань Нгуен «Сочувствующий» — 8/10
Джон Бойн «История одиночества» — 7,75/10
Али Смит «Осень» — 7,75/10
Сьёун «Скугга-Бальдур» — 7,6/10
Колм Тойбин «Дом имен» — 7,5/10
Эрнан Ривера Летельер «Искусство воскрешения» — 7,5/10
Джулиан Барнс «Одна история» — 7,4/10
Тибор Фишер «Как править миром» — 7,25/10
Джордж Сондерс «Линкольн в бардо» — 7,25/10
Эвелио Росеро «Война» — 7,25/10
Роберт Менассе «Столица» — 7,25/10
Селеста Инг «И повсюду тлеют пожары» — 7/10
Ольга Токарчук «Бегуны» — 7/10
Миленко Ергович «Gloria in excelsis» — 7/10
Нил Мукерджи «Состояние свободы» — 7/10
Эка Курниаван «Красота — это горе» — 6,6/10
Майя Лунде «История пчел» — 6,25/10
Би Фэйюй «Китайский массаж» — 6/10
Масахико Симада «Канон, звучащий вечно» — 5,75/10
Ли Сын У «Тайная жизнь растений» — 5,4/10
Энн Пэтчетт «Бельканто» — 5,4/10
Кристина Далчер «Голос» — 4,25/10